Календарь с картинками. Повесть о русской Америке - Ирина Атнаева

Анна вышла из душного зала на улицу. Слегка распогодилось, но ноги все равно тут же замерзли. Тут Анна увидела прямо напротив через улицу ряд автоматов. Но еще раньше боковым зрением она заметила торговую палатку, из тех, что в последнее время росли, как на дрожжах. Она подошла поближе. В палатке был привычный набор заокеанских деликатесов: сигареты, жевательная резинка, Кока-кола в больших пластиковых бутылках, еще такие же бутылки с оранжевой и светло—зелеными напитками, пиво в банках. И еще – голубенькие батончики, похоже, шоколадные. Над ними висел ценник, на котором значилось: «Шоколадный бар Баунти. Цена 35 руб». Цена была, конечно, издевательски высокая, и в другое время Анна бы ни за что не раскошелилась на такое баловство, даже для Сони. Но ей срочно нужно было что—нибудь поесть, – Анна чувствовала, как от голода начинает кружиться голова.

Посреди всего своего заморского богатства сидела королевой крашеная продавщица. Анна хотела спросить у нее, что там внутри у этого бара. Но, увидев презрительно оценивающий взгляд продавщицы, спросить не смогла. Она просто протянула тридцать пять рублей и сказала – получилось просительно: «Мне, пожалуйста, вот тот шоколад». Она запоздало в уме обругала себя за заискивающий тон и за «пожалуйста». Вот ведь, уже дожила до тридцати, а так и не научилась вести себя с достоинством с такого типа людьми. Надменная продавщица оторвала себя от трона, со скучающим видом взяла деньги и бросила на прилавок синенький батончик. Невольно вспомнилось крылатое выражением о ненавязчивости советского сервиса, только теперь уже российского.

Она постеснялась тут же, на виду у продавщицы, есть; только отойдя на безопасное расстояние, разорвала обертку. И увидела, что там даже не цельный батончик, а две овальные шоколадные конфеты. Она с любопытством откусила одну, – внутри оказалось что—то необычное – белое и слегка волокнистое. Было сладко и вкусно, Анна почувствовала себя виноватой перед Соней за такую роскошь. Она засунула в рот остатки и расправила фантик. Единственное, что она смогла прочесть, было: «Product of USA». Получилось как—будто знаменательно: даже конфета напоминает ей о сегодняшнем событии, а то она из—за продавщицы уже отвлеклась на серую прозу жизни.

Анна перешла по подземному переходу на другую сторону проспекта, дождалась свободной кабинки и набрала номер Колешко. Услышав знакомый голос в трубке, уловила напряженные нотки, поэтому быстро проговорила: – Оля, это я – Анна. Представляешь, мне дали визу! И даже долго не мучали. В три часа получу паспорт.

В ответ услышала: – Привет, привет, – Оля оказалась в благодушном настроении, что в последнеее время случалось не часто. – Вот и чудненько, представляю, как братец обрадуется, – и тут же отвлеклась на детский плач. – Анна, прости, Кирюха сегодня сам не свой, маленький тиран – совсем меня измучил. Приедешь, поговорим. Во сколько ты получишь паспорт, в три? Как удачно, забери, пожалуйста, Лиду из продленки, а то Дима опять задержится. Договорились? Ну, все, жду.

Анна уступила будку нетерпеливому молодому человеку. Она и не ожидала от колючей Оли большего соучастия, – какая разница, сегодня, сейчас – только о хорошем, – пусть радость побудет с ней подольше… Она медленно пошла назад по проспекту, уже замечая все по сторонам, как бы стараясь навсегда запомнить знакомые места – может, не зря говорят о пресловутой ностальгии?

Лида училась во втором классе в одной из первых гимназий в Москве, открытой еще в советское время. Гимназия, с углубленным подходом к английскому языку и математике, находилась недалеко от дома, на Полянке, что придавало ей дополнительную ценность. Детей туда принимали по строгому отборочному конкурсу, и Анна хорошо помнила, как два года назад Колешко нервничали из-за этой школы, родителям нужно было, чтобы их дочь училась именно в ней. Хорошо, что Лида оказалась достаточно сообразительной, – генетика не подвела, и оказалась в числе избранных, – Оля тяжело переживала неудачные исходы великих замыслов.

Когда Анна зашла в продленную группу, Лида сидела за столом боком к двери. Услышав тихое «Лида», она повернулась к Анне, и бледное личико девочки просияло от радости. Анна даже успела подумать: «Ну, вот, еще один человек сегодня порадуется жизни». И тут же невольно, по укоренившейся привычке, подумала, что Лида чересчур доверчива и бесхитростна, – на мгновение от жалости защемило в сердце. В тайне от всех Анна с обостренным чувством справедливости сопереживала девочке, которой, по признанию самой Оли, не досталось слепой материнской любви. В свое время Лида оказалась недостающим звеном в одном из масштабных свершений мамы: еще будучи студенткой Оля решила подвести отношения с обаятельным преподавателем в завершительную фазу и родить ребенка. Но, вскоре Оля перекинулась на другой проект, – ей наскучила роль молодой хозяйки, и она, с присущей ей самоотдачей, надумала догонять мужа в научной карьере. Потому Лидочку с младенчества отправляли погостить к бабушке в Коломну. Первые несколько лет, почти до рождения Сони, Анна с Андреем жили у свекрови и успели привязаться к смышленной и тихой девочке. Особенно Анна, – что-то в Лиде проступало узнаваемое, – как будто именно они и были изначально кровными родтвенниками.

Они шли домой – два счастливых на сегодня человека; Анна крепко держала Лиду за руку, а под ногами шелестела примятая осенняя листва. Анна начала было расспрашивать Лиду о школьных делах, но ответы пропускала мимо ушей, потом неловко перебила девочку и начала единственно важный для нее сейчас разговор.

– Ты знаешь, я сегодня получила визу в Америку, так что мы с Соней скоро полетим в Калифорнию.

– А Калифорния – это тоже Америка? – подумав, спросила Лида.

– Да, один из штатов, поэтому Америка называется США, значит Соединенные Штаты Америки, то есть в одной стране соединены 50 штатов.

– А главный штат – Нью-Йорк?

– Нет, там нет главных штатов, там все равны. Есть большие и есть маленькие.

– А Калифорния большой штат?

– Не знаю точно, вроде бы большой, и там Тихий океан. И еще там не бывает зимы.

– Как не бывает зимы? Не бывает снега? Совсем-совсем? И что же там люди делают зимой?

Тут Лида даже приостановилась, озадаченная, немножко помолчала, а потом, согласуясь со своими мыслями, спросила Анну: – А там, в Калифорнии, тоже живут негры?

Анна не пыталась понять логику девочки и потому согласно кивнула:

– Да, кажется, в Америке во всех штатах живут негры.

И в Нью-Йорке? Но там же зимой холодно? – удивилась Лида.

– Значит, зимой они надевают теплую одежду.

Лида, похоже, перепутала Америку с Африкой и совсем запуталась, поэтому опять замолчала. И, вдруг, серьезно, «по-взрослому» выдала, волнуясь:

– А Людмила Семеновна сказала, что все, кто уезжают из нашей страны – они не любят Родину, и что они предатели. Лида замолчала в замешательстве, она сама испугалась обвинительных слов.

Анна поморщилась от услышанного. В устах маленькой девочки такой псевдопатриотический бред звучал особенно отвратительно. Она подумала, что, пожалуй, в нашей стране вырастить нормальный генофонд еще долго не получится при засилии таких людмил семеновных (О необходимости достойного генофонда не раз говорили в «умной компании» у Оли). «Наверняка, учительница», – подумала Анна с горечью, но вслух спокойным голосом произнесла:

– Я думаю, что Людмила Семеновна имела в виду что-то другое. На самом деле люди не перестают любить страну и людей, даже если они с ними расстаются. Ты же не думаешь, что я перестану любить маму, бабушку и тебя, если я уеду в Калифорнию, правда?

– Конечно, нет, – уверенно ответила Лида.

– И ты меня тоже будешь любить?

– Я тебя всегда буду любить, – торжественно, по детски, заверила Лида.

– Вот так же и с Родиной. Я тоже буду помнить и любить Россию: Москву, Коломну, все-все: реки, небо, деревья, дома, людей.

– Но почему ты тогда уезжаешь?

– Мне хочется увидеть других людей, пожить среди них, узнать их; хочется увидеть океан, другие деревья, другие дома, другой мир. Ведь люди всегда покидали свои дома и так открывали новые места, селились в них; так появились новые народы, новые страны. Представь, что и Америки когда-то не было, да что там Америки – России тоже не было.

– Как это России не было? – удивилась Лида: – Я знаю, что Колумб открыл Америку, но Россию никто не открывал, она всегда была.

– Лида, поверь мне, когда-то не было Москвы, да и России как страны тоже не было, жили тут разные народы, с разными языками, друг с другом почти не общались, прошло много времени, пока они соединились в страну, которую мы называем Россией. А ведь в России много нерусских людей, тех, кто в разное время приехал из других земель, из других стран. И их никто не называл предателями, их называли путешественниками и первопоселенцами.